Адольф Дихтярь. Чужбина

 

Чужбина

Адольф Дихтярь. "Алфавит", 8 августа 2001 года

 

Помимо родного, русского, Изабелла свободно владела французским, итальянским и немецким. А ещё арабским, причём с годами именно на арабском станет она общаться не только с людьми, но и с Богом. Что связывало её с Россией? В сущности, ничто. Разве только воспоминания матери. Но мать не любила возвращаться памятью в те времена, когда она жила в России.

 

– Не выношу запаха дыма. Пусть даже это дым отечества. Для Чацкого и ему подобных он, может быть, и сладок, но я-то ведь не из Чацких, – жеманно усмехаясь, говорила мать.

Потомственная дворянка, жена генерала Наталья Эбергардт, увлекшись до потери головы Александром Трофимовским, нигилистом из попов, сменившим Евангелие Христово на "Что делать?" Чернышевского, бросила мужа и бежала из Петербурга в Швейцарию. С кем? Разумеется, с Трофимовским. Или с Вавой, как называли этого сладкоречивого поборника свободной любви все обожавшие его женщины. Вава уверял, что знает, как воплотить в явь сны Веры Павловны, и что родина Руссо идеально подходит для этого.

Белая вилла мадам Эбергардт в курортном городке Мейрингене, уютно расположившемся у подножия Гасли в живописной долине между четырьмя знаменитыми на всю Европу Рейхенбахскими водопадами, быстро стала не менее знаменитой, чем эти водопады. Как шершни на мёд, слетались сюда нигилисты и социалисты, художники и поэты.

У "мадам Натали" родилась дочь. Назвали девочку Изабеллой, а что до отца, то на сей счёт мать до конца жизни одолевали сомнения, простительные женщине, свободной от сексуальных предрассудков.

 

– Не исключено, что девочка от Вавы, – щебетала она. – Однако не могу исключить ещё одного из претендентов на отцовство – Артюра Рембо.

Хотя это не столь уж существенно, но факт остаётся фактом: год от года, по мере взросления, Изабелла Эбергардт всё больше и больше походила на Рембо. И внешне, и по внутреннему складу: та же страсть к бродяжничеству и погоням за миражами, то же пренебрежение ко всякого рода табу и так же, как Рембо, она ощущала себя "прядильщиком туманов, бредущим сквозь время".

Не было в её детстве ни кукол, ни сюсюкающих нянь. Она едва научилась ходить, а ей уже подарили верховую лошадь и равнозначным тому, что заключено в слове "жить", для неё стал галоп наперегонки с ветром.

Меж тем вокруг белой виллы сжималось кольцо неотвратимых бедствий. Подточенное бездумными тратами состояние "мадам Натали", поначалу немалое, пришло в расстройство, и если когда-то в доме этом ни в чём не было отказа ни одному заезжему краснобаю-нахлебнику, то теперь даже себе приходилось отказывать в самом необходимом. Вскоре к разорению присовокупилось несчастье: скончался Трофимовский.

Потом Мейринген покинул Августин – сводный брат Изабеллы. Он завербовался в Иностранный легион и убыл морем в Алжир, в те времена заморскую колонию Франции. Вилла, выставленная за долги на продажу, ушла с аукциона к удачливому торговцу сырами. Оказавшись бездомной, 56-летняя эмигрантка, страдающая от множества подлинных и воображаемых недомоганий, была вынуждена думать о новом пристанище. Для дочери и для себя.

Единственным, кто протянул руку помощи потерпевшим житейское крушение, был Августин. Соблазняя мать и сестру тёплым морем, солнечными пляжами, сухим здоровым климатом и поразительной дешевизной жизни, Августин приглашал их переехать к нему в Алжир, в портовый город Бон или в Белед-эль-Аннеб, как его называли арабы.

Живые подробности, касающиеся жизни Изабеллы Эбергардт на алжирской земле, можно извлечь из её до сих пор не опубликованных дневников.

В Боне (после обретения Алжиром независимости, уже в наше время, Бон был переименован в Аннабу) дочь с матерью поселились в арабской части города. Чтобы не чувствовать себя чужеродной в этом живущем по иным законам мире, казавшемся со стороны экзотическим и диким, Изабелле приходится отбрасывать одну за другой многие из европейских привычек. И, судя по дневниковым записям, делает она это без внутреннего сопротивления, что называется, по душевному влечению. Всё ей здесь по нраву – звуки и запахи узких улочек, весёлая пестрота базаров, гостеприимные кофейни, бесчисленные лавки и лавочки, где всякий товар на виду, мастерские золотарей и серебряников, манящие к себе таинственной недоступностью старинные мечети.

По вечерам, переодевшись в мужчину, Изабелла гуляет по городу, и никому из арабов не приходит в голову, что щуплый безусый юноша, легко переходящий с местного диалекта арабского на классический язык Корана, на самом деле молоденькая девушка, к тому же ещё и европейка. Иногда, исчезнув из города на несколько дней, Изабелла, верхом, в одежде всадника-араба, совершает рискованные поездки по окрестностям Бона.

Тем временем мать умирает, в последний путь провожают её не больше десятка близких и друзей. Изабелле 22 года, и она должна сама подумать о своём будущем. Августин, распрощавшийся к тому времени с военной службой и осевший в Марселе, уговаривает сестру переехать к нему. Но Изабелла уже сделала выбор, и выбор её бесповоротен: она остаётся в Алжире.

Изабелле приглянулся Эль-Уэд – белостенный городок, приютившийся среди финиковых пальм в оазисе, окружённом с четырёх сторон мертвыми песками и каменистыми осыпями. В мусульманском мире Эль-Уэд был славен своими отшельниками – удалившимися от мирских соблазнов знатоками ислама. Там и поселилась Изабелла под именем Махмуда, паломника из Туниса.

Лжемахмуд, как пристало правоверному, по пять раз в день совершает намаз, суру за сурой изучает и заучивает наизусть Коран, с горящими глазами слушает наставления седобородых мудрецов-суннитов. А по ночам, уединившись в старом доме, пишет тайком очерки и рассказы. Никому неизвестно подлинное имя автора, пишущего по-французски для газет и журналов Парижа и по-арабски для периодики мусульманских стран Северной Африки, известен только его псевдоним – Си-Махмуд.

Но, в конце концов, случилось то, что когда-нибудь должно было случиться.

В числе её близких друзей был Слиман Эни – конник-зуав из расквартированного в Эль-Уэде французского гарнизона. Он-то и распознал в ней женщину. Каким образом? Пикантные детали Изабелла опускает. Только исповедуется сама перед собою, оставшись наедине с дневником: "Я не стала отрицать того, что отрицать было бессмысленно. Да зачем, если Слиман мне нравился? Это был единственный из мужчин, кого я любила по-настоящему. Я знала, что Слиман не кривит душой в своих чувствах ко мне и что мы можем полностью доверять друг другу".

При содействии Слимана Изабелле открывается доступ в мистическую секту "Эль-Кадирия", где она приобщается к сокровеннейшим тайнам ислама. Однако среди мусульман очень много таких, кто косо смотрит на всё, что делает эта женщина, одетая по-мужски. Французские чиновники тоже с нарастающим беспокойством следят за выходками "русской сумасбродки". Ей говорят в лицо, что своим поведением она компрометирует всех белых женщин Алжира.

Угрозы Изабеллу не устрашили. Но фанатик-ваххабит Абдаллах подстерёг её поздним вечером у выхода из мечети и, исполняя приговор тайного исламского суда, нанёс два удара ятаганом. Врачам гарнизонного госпиталя пришлось долго бороться за жизнь Изабеллы. Убийца-неудачник был осуждён на пожизненную каторгу, а Изабелле Эбергардт, как лицу, не имеющему французского гражданства, предписывалось по излечении незамедлительно покинуть пределы Алжира.

Изабелла отправилась в Марсель, к брату. Жена Августина с первого взгляда невзлюбила невестку. Наблюдая, как Изабелла по пять раз на дню молится, обернувшись в сторону Мекки, в глаза обзывала её ненормальной. Наконец, в Марселе появляется Слиман. Он гражданин Франции и брак с ним позволяет Изабелле вернуться в Алжир. Такого шанса упустить она не хотела.

Снова началась кочевая жизнь, скитания по пескам и через плоскогорья – от колодца к колодцу, от оазиса к оазису. Когда удаётся, странствует вдвоём со Слиманом, но чаще в одиночку. Потому что служба есть служба, и у мужа не всегда получается высвободить пару-другую дней для совместных поездок. Переселенцы из Европы недолюбливают Изабеллу. Женщины демонстративно отворачиваются, встречая на улице. Среди французских военных кто-то распространяет слух, что она тайный агент, выполняющий задание враждебных Франции сил. Тем не менее репортажи и рассказы Изабеллы Эбергардт, написанные по-французски и по-арабски, охотно публикуют газеты и журналы.

Смерть настигла Изабеллу в Айн-Сефре – крохотном французском форте в предгорье Сахарского Атласа. Совершив вечерний намаз, Изабелла отходит ко сну, не подозревая, что намаз этот последний, а сон будет вечным. Ринувшийся с гор сель в считанные минуты затопил строения форта. Поток смешанной с грязью воды не обошёл стороной и дом, где расположилась на ночлег Изабелла. Случилось это 21 октября 1904 года. Примчавшемуся в Айн-Сефру Слиману потребовалось несколько дней, прежде чем он отыскал погребённое под толщей грязи тело жены. Слиман похоронил Изабеллу там, где она погибла, – в Айн-Сефре. Погребли Изабеллу Эбергардт как мусульманку: после последнего напутствия её тело, плотно укутанное в белое полотно, опустили в могилу так, чтобы лицо было повернуто на Восток, в сторону Мекки. Земная жизнь этой удивительной женщины оборвалась на 28-м году.

Более полувека имя Изабеллы Эбергардт казалось напрочь забытым. Но после того, как Алжир обрёл независимость, вспомнили и о Си-Махмуде – Изабелле Эбергардт. Вышло несколько книг, повествующих о её жизни, снят кинофильм об Изабелле и Слимане, об их трагической и счастливой любви.

Вернуться на главную