|
Энцефалограмма Другого
Амос Тутуола. Путешествие в Город Мертвых, СПб. "Амфора".
2000.
Владимир Шпаков, "Смена" (СПб)
Не секрет, что западного человека давно и неостановимо тошнит
от самого себя и несет за истиной и откровениями в экзотические
места. Например, в Тибет, как Блаватскую и Рериха, или на Кавказ,
как Кнута Гамсуна, написавшего после того восторженный очерк
"В сказочном царстве". Из примеров посвежее это, конечно,
Карлос Кастанеда, который отправился в Мексику, к загадочному
индейскому "гуру" Дону Хуану; а тут еще Черный Континент
с его магией и духами открыли...
Неизвестно, найдут ли в Африке залежи философских камней, но
феноменальная популярность на Западе писателя Амоса Тутуолы
убедительно подтверждает ту же тенденцию. Хотя, как утверждают
издатели: "классик нигерийской литературы не только едва
умел читать, но и никогда не слышал имен Шекспира или Толстого".
Тем не менее Тутуола стал культовым автором в среде западных
интеллектуалов, поскольку в числе прочих олицетворял Другое,
внеположное Европе и Америке сознание.
Конечно, автор в этом не виноват: "культ" создается
фанатичными поклонниками. Что же касается образованности, то,
строго говоря, нет такого императива: чтобы быть писателем,
обязательно проштудируй Шекспира с Толстым! То есть, в европейской
парадигме творчество в варианте "табула раса" обречено
на провал, но в Африке... Эта малоисследованная в духовном смысле
"терра" только учится говорить, только нащупывает
язык высказывания и потому имеет больше степеней свободы и,
соответственно, меньше обязательств перед культурой прошлого.
По той же причине она таит в себе больше опасностей, поскольку
вербализует и тиражирует таинственные и непредсказуемые стихии,
что таятся в глубинах Черного Континента. Так что очередное
издание книг Амоса Тутуолы (до этого его романы выходили в издательстве
"Радуга" в конце 80-х) – в смысле ознакомления и попытки
наладить диалог с иным миром – дело более чем нужное.
Заплутав в лабиринтах рациональности, западное сознание взыскует
Другого страстно и нетерпеливо, по ходу дела наталкиваясь на
свое же прошлое и не всегда его опознавая. Тексты Тутуолы, безусловно,
относят нас ко времени Plusquamperfeкt (в европейском измерении),
представляя собой волшебный тип повествования. Проще говоря
– сказку, чем-то напоминающую афанасьевские, чем-то – похождения
Синдбада, когда герой претерпевает ряд страшных и таинственных
приключений и метаморфоз, в конечном итоге обретая заслуженную
награду. Естественно, самое "таинственное" на свете
– это путешествие в Город Мертвых, но дорога туда, как водится,
изобилует Зловредными Зверями, Страшными Существами, Голодными
Духами etc. А герой являет собой тип трикстера, хитроумного
и неуловимого, который способен даже свою Смерть продать и в
результате сделаться неуязвимым.
Словом, последователям Проппа есть, где порезвиться, хотя надо
отметить: это уже не фольклор, не народный сказочный эпос. Это
– авторская проза, причем с эле-ментами современности, когда
в волшебный дискурс запросто вплетается "винтовка",
"ртутный прожектор" или "английский фунт".
То есть, это скорее фантазии на тему оригинальных африканских
преданий, причем замечательно исполненные. Фантазия Тутуолы
легка, динамична, изобретательна, она – какая-то детская, поскольку
предельно раскрепощена. При этом в текстах обнаруживаешь свои
структурные правила и законы, которые помогают чтению и уберегают
от опасности обрыва в чистый шаманизм. "Она проговорила
волшебные слова: "КТО-БЕЗ-СМЕРТИ-ТОТ-БЕССМЕРТНЫЙ-А-КТО-БЕС-СМЕРТИ-ТОТ-БЕС-СМЕРТНЫЙ".
Как говорится, почувствуйте разницу, а заодно оцените работу
переводчика А. Кистяковского, который блестяще справляется с
этой словесной игрой. Далее туманное предсказание будет подтверждено
конкретным эпизодом, раскрывающим смысл пророчества уже в образной
форме, а это – очевидное писательское мастерство.
В принципе, подобный тип повествования встречается и в наших
палестинах, но почему-то воспринимается как чистая стилизация.
Читатель относится к такому тексту по вертикали ("преданья
старины глубокой"), в то время как прозу Амоса Тутуолы
имеет смысл оценивать по горизонтали. Да, само авторское начало
и желание писать книжки и их публиковать знаменуют выход из
наивно-неотчужденного, по сути – магического отношения к тексту,
и все же здесь еще нет непреодолимого разрыва. Описанный Тутуолой
мир современен нашему, где имеется "Шаттл", Интернет
и т.п. И путешествие в Город Мертвых в данном случае – вовсе
не красивая метафора вроде путеше-ствия Орфея, а в каком-то
смысле реальность, потому что оно реально в африканском сознании
или, если угодно, в его "коллективном бессознательном".
Книга Тутуолы (помимо того, что легко и с интересом читается)
– важна в этом смысле как энцефало-грамма Другого мира, который
и любопытен, и опасен одновременно.
Из аналогий тут впрямую напрашивается латиноамериканский "магический
реализм" в варианте Гарсиа Маркеса: там тоже были востребованы
архаические мифы коренного южноамериканского населения. Однако
обрабатывали и адаптировали эти мифы писатели, читавшие и Толстого,
и Шекспира, и многих других, то есть, европей-ски ориентированные
авторы, которые дали миру древность в современной упаковке.
Если продолжить это сравнительное литературоведение, то, наверное,
уместно вспомнить Пьера Менара, который мечтал написать "Дон
Кихота", чтобы привнести новые контексты в сам текст и
обнаружить новые мотивы его создания. Это – мечта современного
человека, для которого разрыв с семнадцатым веком выглядит пропастью,
а посему здесь возможна лишь литературная игра. У африканских
авторов ситуация иная: у них "Пьер Менар" еще совпадает
с "Сервантесом", то есть, разрыва между зрелой (и
потому усталой) и молодой литературами пока нет.
Если же искать аналогии из области экзотических увлечений западного
мира, то в первую очередь вспомнится Тибет, ставший для Европы
и Америки своего рода эталоном "непохожей" культуры.
Что любопытно: образ этой культуры составлялся по сути посредниками
– от мадам Блаватской до Т. Лобсанга Рампа, которые либо искренне
заблуждались, либо имели какой-нибудь корыстный интерес, мистифицируя
запад-ную общественность. Так, автор знаменитой книги "Третий
глаз", как доказывает в своей книге о Тибете Дональд С.
Лопес-младший, на самом деле – Сирил Генри Хоскин, который в
лучшем случае стал жертвой самообмана, выдавая себя за тибетского
монаха. Более того – тибетская диаспора, появившаяся на Западе
в 50-х, уже была вынуждена подстраиваться под сложившийся искаженный
миф! Не хотелось бы, чтобы такая же судьба была уготована африканским
культурам, поэтому хорошо, что знакомство происходит напрямую,
через таких авторов, как Амос Тутуола или другой нигериец –
Бен Окри.
Следует отметить, что проза Тутуолы – чистый клад для апологетов
анимации и компьютерной графики, она же целиком состоит из метаморфоз
и прочих "наворотов". Но попсовых видеоинтерпретаций
– тоже не хочется, к этому материалу следует относиться с должным
уважением, более того – с должной степенью осторожности.
Об осторожности не грех напомнить: туристско-экзотическое отношение
к Дру-гому, равно как и умилительно-гуманистическое – не продуктивно
и опасно. КАКОЙ может быть загадочная Африка, жестко и реалистично
показано в известном фильме Марко Феррери "Как хороши белые
люди". Белых людей там просто съедают, вроде как в насмешку
засняв сцену на видеокамеру – символ нашего техногенного мира.
Впрочем, книга "Путешествие в Город Мертвых" все-таки
о другом.
|