Нефть. Золото. Судан
00.07.07, Итоги, Олег Храбрый.
Вот уже 17 лет - с перерывом на
дождливый сезон - в Судане идет гражданская война
между арабским мусульманским Севером и
африканским христианским Югом
Бригада старателей моет золото на реке
Йей. За несколько дней тяжелой работы из этого
шурфа будет извлечено 5 - 10 граммов драгоценного
металла. (Фото: Олег Храбрый)
Мой заграничный паспорт старого образца
показался подозрительным пожилому суданцу. Он
долго крутил красную книжечку в руках, потом
спросил: "Из какой страны?" - "Раша", -
привычно кивнул я. Старик вывел в своем потертом
журнале: "Rasha". На серых, изрешеченных пулями
стенах комендатуры, наскоро залатанных
раствором, прямо передо мной красовался плакат:
"Дети до 16 лет не могут быть призваны в армию".
На плакате местным художником был изображен
испуганный ребенок, а рядом с ним - два сутулых
мужика в позах убийц Павлика Морозова. Старик
протянул мне паспорт: "Счастливого пути+".
Отметок в паспорте он не сделал: там остался лишь
выезд из Уганды - выезд в никуда.
Во дворе было много военных с автоматами,
шлагбаум поднимал парнишка лет 14 с "калашниковым"
на худой шее. Мой путь лежал в Йей, главный
населенный пункт, контролируемый повстанческой
армией Юга Судана. Дорожного указателя, который
уведомил бы, что я покидал Кайю, блокпост на
границе с Угандой, не было. Поселение, как считают
здесь, заканчивается около советского танка Т-55,
который грудой ржавого металла громоздился у
дороги. Последние бои шли здесь три года назад,
когда правительственные части Хартума рвались к
границе с Угандой, чтобы отрезать повстанцев-южан
от источников снабжения.
Этот подросток - солдат народно-освободительной
армии Судана. Хижина за его спиной -
протестантская церковь в деревне Одаби, центр
общественной жизни. (Фото: Олег Храбрый)
Взять Джубу
Женщины, грациозно вышагивающие с тяжелыми
ношами на головах, испуганно прижимались к
обочине и долго смотрели вслед. Наш джип
олицетворял для них власть - стихию загадочную и
опасную. Грунтовка карабкалась вверх по
плоскогорью. Проводник указал на обступавшие
дорогу заросли: "Туда лучше не ходить". - "Звери?"
- "Мины+". Мы обогнали грузовики с лейблом WFP (Мировая
продовольственная программа - один из важнейших
поставщиков помощи Югу Судана, который ООН
признала наиболее неблагополучным в
гуманитарном отношении регионом планеты).
Неспешно накручивая тонны на километр - в
условиях бездорожья, войны, оторванности от
цивилизации - транспортные компании делают здесь
хорошие деньги.
Через два часа замаячил Йей. Черные как смоль
ребятишки выбегали на дорогу и радостно кричали:
"Хаваджа! Хаваджа!" - так здесь называют
белых. У моста стояла зенитка без обслуги. Под
мостом в реке мальчишки купали "красного коня"
- "Лендровер" командира, как выяснилось
потом, "премьер-министра Нового Судана". За
мостом солдаты мучили человека, то ли вора, то ли
предателя: привязав его тело к бревну, как к
распятию, они избивали его методично и, судя по
всему, довольно долго - от пыли, крови и пота его
тело уже сделалось серым. Зрителей было немного:
здесь привыкли к подобным зрелищам.
В Йее тревожно. Семнадцать лет войны и голода,
вызванного массовым перемещением населения из-за
той же войны, дают о себе знать. В каждого
новоприбывшего вглядываются пристально и
неприветливо: враг-друг? Чем дальше от границы,
тем сильнее ощущение, что твоя жизнь
стремительно дешевеет: если нет покровителя,
могут обобрать, начнут вымогать деньги или
запрячут в тюрьму как шпиона, подосланного
Хартумом. И это при том, что по суданским меркам в
Йее - порядок. Населенный пункт, где живут
несколько десятков тысяч человек, был взят
Народно-освободительной армией Судана (НОАС) в 1997
году, после чего здесь сформированы три ветви
новой власти - военная, гражданская и церковная.
Столицей Йей назвать трудно, он скорее выполняет
роль форпоста Юга перед главной целью - городом
Джубой. Взять Джубу - значит выиграть войну на Юге.
И тогда можно двигаться дальше, на Север.
Находящаяся в полуторастах километрах от Йея
Джуба окружена южанами, но взять ее НОАС не в
силах. Джуба - единственный город на Юге, здесь
крупный аэропорт, а Белый Нил, хоть и
несудоходный в этой части, пригоден для
канонерок и катеров, что позволяет снабжать всем
необходимым правительственный гарнизон.
В 1991 году повстанцы уже были готовы к штурму, но
заговор военных лидеров из племени нуэр,
попытавшихся отстранить от руководства НОАС
Джона Гаранга (он из племени динка), сорвал
операцию и положил начало расколу по племенному
признаку. Когда Юг погряз в собственной
междоусобице, исламская армия Хартума нанесла
ряд ощутимых поражений НОАС и отбила у нее
несколько населенных пунктов. Южанам
понадобилось три года, чтобы навести порядок в
армии и отвоевать утраченные позиции, но
племенной раскол так и не преодолен. Часть нуэр
воюет на стороне Севера, не допуская НОАС к
недавно открытым на территории этого племени
нефтяным месторождениям. Джона Гаранга обвиняли
в деспотизме, обслуживании интересов союзников
из Эфиопии. Причина этих мятежей и интриг - борьба
за ресурсы, прежде всего нефть и золото. Это
только при взгляде на нищий быт кажется, что Юг
беден. Если же говорить о недрах, то он сказочно
богат.
Отдых старателей - жалкий ланч из кассавы. Надо
торопиться, вода стремительно прибывает в шурф,
поэтому через десять минут их снова ждет
изнурительный труд по пояс в воде. (Фото: Олег
Храбрый)
На диком Юге
Ранним утром бригады старателей отправляются на
реку Йей. В глубоких шурфах, куда постоянно
прибывает вода, грозя свести на нет тяжелейший
труд нескольких дней, по пояс в грязи,
вооруженные лопатами и жестяными тазами, они
пробиваются к золотоносному голубому песку - на
глубину от 5 до 10 метров. Работают весь световой
день. В неделю артель из пяти - семи человек
намывает по грамму золотого песка на брата.
Назвать все это золотой лихорадкой язык не
поворачивается. По всему течению реки НОАС
держит своих мытарей - мы побывали в одном из
таких лагерей, в деревне Одаби, где 7 - 8 военных
сборщиков податей настолько обжились, что
обзавелись семьями. Судьба золотодобытчиков -
остаться босяками. Разбогатеет скупщик, власти
закупят военное снаряжение, а старателям снова
брать в руки лопаты, иначе - голодная смерть или
та же смерть, но в бою. Вспоминают израильского
бизнесмена по имени Джошуа, который, подсчитав,
что запасы золота достаточны, чтобы приступить к
промышленной разработке, получил концессию,
привез экскаватор, но не успел развернуться:
поблизости начались бои, к тому же в Хартуме
приспособили для бомбежек "воздушный грузовик"
Ан-26. На память о Джошуа осталось несколько
пустых контейнеров и экскаватор, который так
никогда и не работал.
Пока на йейских берегах затишье. Действует
соглашение о прекращении огня. Но "антонов"
по-прежнему прилетает. У гостиницы "Йей ривер"
свое бомбоубежище - обычная землянка, годная
разве что для хранения припасов. Сама гостиница
представляет собой ряд хижин 1-го и 2-го класса, из
всех удобств в которых - только москитная сетка.
Вечером здесь показывают кино. В огромную хижину
набиваются подростки. Включается единственный
на весь Йей генератор, - и по видео начинают
крутить китайские и американские боевики, только
киногерои кажутся реальными, а льющаяся рекой
кровь не бутафорской - все это слишком похоже на
здешнюю жизнь. Трудно найти более благодарных
зрителей: устроившись на циновках, они реагируют
бурно и непосредственно. В темноте звучно
работает генератор, москиты парят в дыму дешевых
сигарет.
Интересная деталь: важнейшее из искусств здесь
бесплатно. Это, так сказать, социальная политика
НОАС, а заодно окно в мир. Телевидение и газеты
отсутствуют. Денег тоже нет: всеобщим
эквивалентом служат бутылки с угандийским пивом
Bell, которое в отсутствие холодильников
употребляется в горячем виде, или кассава (крахмалистый
корнеплод, известный также как маниок), из
которой делают что-то, напоминающее
спрессованную манную кашу.
Мистер Кволь Маньонг - второй человек в движении
Ноас после ее лидера Джона Гаранга. В Йее
Маньонга гордо называют "премьер-министром",
он отвечает за проекты развития юга, в том числе
за золотодобычу. (Фото: Олег Храбрый)
В Йее нет никакого производства, если не считать
заброшенной лесопилки на обширных плантациях
тика, которые лет 15 - 20 назад посадили
предприимчивые немцы. В помещении, где раньше
обрабатывали дерево, сейчас покоится огромный
генератор "Катерпиллер", рядом - ящики цвета
хаки с боеприпасами к минометам.
Сезон войны
Утром - было воскресенье - меня разбудил батальон
НОАС, марширующий с песней по направлению к
церкви. Потом ударил колокол. Протестантский
храм - самое крупное из уцелевших в Йее зданий -
похож на зернохранилище. Новое распятие на месте
старого, прошитого автоматной очередью, а следы
от пуль - главное украшение стен. "Хартум?" -
кивая на стену, спросил я служителя (мы
разговариваем на местном диалекте арабского). Он
утвердительно кивнул. Церковь сделалась здесь
реальной силой, к которой даже военные относятся
с уважением. При ней есть госпиталь, приличный
автопарк, топливо и даже радиосвязь. Суданский
пастор, похожий на дьявола в рясе, поговорив со
мной, любезно пообещал прислать в гостиницу
Библию на языках племен калико и динка.
Под соломенным навесом у комендатуры - второго по
величине здания в поселке - сидят командиры,
потягивая теплую кока-колу. Самая колоритная
фигура - Ядалля (в переводе с арабского - "рука
Бога"). Один его вид производит магическое
действие на солдат: здесь он хозяин, Бог, Его рука.
Ядалля выразил мне свое недовольство русскими:
"Кое-кто из ваших нам помогает - транспортом,
продовольствием. И в то же время русские летчики
возят оружие Кабиле в Конго, а тот с ними же
посылает два танка в Хартум. Танки-то мы возьмем
как трофеи в бою, но что же это вы+". Я пожал
плечами: "Торговля, командир, все торговля+".
Он посмотрел на меня, как доктор на больного, и
вопросов больше не задавал.
Объяснить, почему наши соотечественники в Африке
то и дело оказываются по разные стороны баррикад,
заезжий корреспондент не в силах. Отсутствие
внешней политики России в Африке - это прежде
всего отсутствие приоритетов. Наши работают на
концессиях по нефтеразведке на Севере Судана и
ведут геологическую разведку на Юге, возят
гуманитарную помощь в районы, разоренные
гражданской войной, и доставляют военное
снаряжение в Конго. Мы делаем деньги по обе
стороны фронта, подносим патроны, а в суть войн не
вникаем. Вольные стрелки на рынке
квалифицированной рабочей силы, когда-нибудь мы
столкнемся лбами.
Госпиталь при протестантской церкви в Йее, здесь
дают приют беженцам и лечат больных туберкулезом.
(Фото: Олег Храбрый)
Командиры обсуждают новости из Чечни,
демонстрируя удивительную осведомленность и
явно сочувствуя тем, кто воюет с радикальным
исламом. Фундаментализм - это и их враг. Война
здесь началась, когда в 1983 году президент Судана
Джоафар Нимейри провозгласил над всей
территорией страны шариат. Армейские офицеры из
числа южан подняли мятеж и создали Народно-освободительную
армию. Повстанцы провозгласили лозунг "Нового
Социалистического Судана". Правда,
социалистическая составляющая быстро выпала -
теперь война идет за "Единый Неделимый Судан".
Стратегическая цель НОАС - добиться свержения
нынешнего режима в Хартуме и объединить
оппозиционные ему партии и течения всех
вероисповеданий под своими знаменами. На этой
основе и должно строиться здание Нового Судана.
Пожалуй, не найти другой страны, где разрыв между
уровнем развития соседних регионов был бы так
велик, как в Судане. На Севере - промышленность,
больницы, университеты. На Юге - убогие хижины,
дороги, не знающие асфальта и превращающиеся в
непроходимое месиво в сезон дождей (примерно на
полгода); дикие заросли риса в человеческий рост
да многочисленные стада тощих коров. И молодежь
"уходит в буш" - в партизаны. Многих
волонтеров вдохновляет пример соседней Уганды,
президент которой Йовери Мусевени пришел к
власти в 1986-м после полутора десятков лет
партизанской войны. Теперь по уровню
экономического развития Уганда обошла всех
соседей. Мусевени оказывает поддержку НОАС в ее
борьбе за "Единый Судан".
Но хартумский режим готов сражаться до конца и
бросает на войну все новых необученных
новобранцев. По словам командиров южан, на поле
боя остаются горы трупов 17-летних юнцов. Воюют,
конечно, не одни новобранцы: в этой войне друг
другу противостоят командиры, многие из которых
до гражданской войны учились в одних и тех же
университетах США и Англии, СССР и Кубы. Страна,
которая посылала их на учебу, фактически
распалась, идеологии, которым их обучали,
смешались или умерли вовсе, многое отошло в
прошлое. Осталось только противостояние Севера и
Юга, в котором сошлись вчерашние сограждане, ныне
- невольники войны. Война, которая затихает на
полгода дождей, чтобы вспыхнуть с новой силой в
сухой сезон, сама стала идеологией, смыслом
существования - наконец, просто временем года.
Воду в Йее качают из глубоких скважин,
ту, что в реке и мелких колодцах, пить нельзя - она
заражена. (Фото: Олег Храбрый)
|