Анька-негритянка
Ирина Белашева, "Время новостей", 20 октября 2000
Главная
достопримечательность отдаленного липецкого села Конь-Колодезь -- памятник
коню Петра I, который, по легенде, в этом месте споткнулся о колодец и
отметил место будущего поселения. Еще есть полуразвалившийся дворец флотоводца
Сенявина, в котором долгие годы размещался совхоз-техникум, а теперь бродят
кошки и лазают дети. С недавних пор третьей достопримечательностью села
стала чернокожая девочка Аня, практически сирота, которую воспитывает
бывшая совхозная доярка, а теперь пенсионерка Александра Алехина.
Тетя Шура маленькой Ане -- никто, посторонний человек. Как-то к Алехиным
приехала Татьяна, школьная подруга дочери, которая рассказала, что осталась
без денег, без работы, да еще и с нежеланным ребенком на руках. Узнав,
что дочь не просто родила ребенка вне брака, но еще и от африканского
друга, мать Татьяны отказалась ее видеть. Татьяна рассказала, что рассчитывать
ей не на что и не на кого, и попросила Алехиных некоторое время присмотреть
за младенцем, пока она не найдет работу и жилье. Так темнокожая семимесячная
Аня оказалась в далеком липецком селе.
Первое время Татьяна раз в две-три недели приезжала в Конь-Колодезь и
навещала дочку. Правда, ни денег, ни вещей или продуктов она с собой не
привозила, наоборот, сердобольные Алехины еще и давали ей «гостинцев»
с собой. Со временем Татьяна приезжала все реже, а потом и вовсе позабыла
об Ане. В 1996 году Александре Тихоновне пришла повестка в Воронежский
суд -- Татьяну Базанову лишали родительских прав. Девочку тетя Шура взяла
с собой в суд. По ее словам, мать Ани не особенно протестовала против
решения суда и на заседание пришла с двумя африканскими друзьями. Отца
девочки среди них не было.
Александра Тихоновна 44 года проработала дояркой в местном совхозе. Намерения
усыновлять чужого ребенка у нее не было -- у нее нормальная семья: муж,
дочь, двое родных внуков. «Так получилось», -- говорит она сейчас и еще
говорит о том, что ей просто было жалко ребенка, о котором некому позаботиться.
Когда же родную мать Анны лишили родительских прав, отдавать девочку в
интернат она не захотела и оформила опекунство. Кстати, до этого она четыре
года растила девочку, не получая никакой помощи даже от государства.
Сейчас Ане 8 лет. Она учится в третьем классе сельской школы, каждое утро
со школьным рюкзачком идет через все село в школу и практически неразлучна
с бабушкой, от которой не хочет уезжать даже в лагерь. Так же, как остальные
сельские дети, Аня учится доить корову, играет с младшими братьями во
дворе небольшого домика, бегает в ларек за чипсами и торгует картошкой
на трассе. В совхозе подолгу не платят зарплату, и все жители села от
мала до велика зарабатывают деньги, продавая на шоссе картошку, лук и
яблоки со своих огородов.
Аня часто болеет. Тетя Шура объясняет это тем, что «южному организму не
климатит» в нашей средней полосе. Дети, случается, дразнят Аню, но впечатления
забитого ребенка она не производит и в случае чего может постоять за себя.
Между прочим, как рассказала нам социальный педагог Наталья Пронина, еще
за год до того, как Аня пошла в школу, ее будущих одноклассников начали
готовить к тому, что с ними будет учиться непохожая на окружающих девочка.
А ее учительница Елена Ломакина однажды нашла у нее пудреницу: девочка
думала, что с помощью косметики она сможет изменить цвет лица.
В селе к девочке уже давно привыкли и давно уже обсудили собственный «мексиканский
сериал», в котором одна женщина выгнала из дома дочь, принесшую в подоле
черного ребенка, а другая взвалила на себя немалые хлопоты о посторонней
девочке. «Я поражаюсь тете Шуре, но так не смогла бы», -- так говорят
все соседки. В общем-то, и к Ане, и к тете Шуре в Конь-Колодезе относятся
сочувственно. Правда, до поры до времени. Как сказал один из их односельчан:
«Ей будет очень трудно, когда она подрастет. Она всегда будет на виду,
поэтому ей надо будет следить за каждым своим шагом -- не дай Бог, оступится.
То, что простят кому-нибудь другому, ей не простят никогда!» Пока же девочку
дружески зовут «Анька-негритянка» и относятся к ней гораздо теплее, чем
к переселенцам, беженцам и мигрантам, которые в последние годы стали обосновываться
в селе.
Первый армянин появился в Конь-Колодезе несколько лет назад, снял угол
и перезимовал, торгуя привезенными с собой самодельными люстрами и домашним
вином. Потом к нему переехали родственники, которые развернули торговлю,
покупали дома в райцентре и в довершение всего привезли из близлежащего
Воронежа списанный самолет, в котором устроили придорожный ресторан. К
коммерческой деятельности «армянского клана» в селе относятся весьма неодобрительно
-- «на нас зарабатывают!» Маленькая же сирота, которую воспитывает вчерашняя
доярка на пенсию и небольшое государственное пособие, пока не вызывает
у соседок подобных чувств.
Пару лет назад почтальон принесла в село письмо с пестрыми марками, адресованное
Татьяне, о которой давно уже не было ни слуху, ни духу. Письмо отдали
Александре Тихоновне и переводили всем селом. Разобрали и страну, откуда
пришло письмо, -- Гвинея-Бисау. Отец девочки спрашивал, как там дочь,
однако приехать за ней не обещал. Между тем тетя Шура хотела бы его найти.
Она показывает изрядно потрепанный конверт, не разберем ли мы адрес: «Может
быть, он забрал бы ее туда: вдруг все же обижать будут?..»
|