Полина Борисова. И Вавилон падет!

И Вавилон падет!

Кто такие растафари?

Полина Борисова - интервью с Герой Моралесом ("Джа Дивижн"). "Завтра", N10(28), 12 октября 1999

В 1995 году в России появилась музыка рэгги, специфическая музыка растаманов. В принципе, еще в 1980 году группа “Воскресенье”, а за ней — питерский “Аквариум”, а за ним — московский “Кабинет” (составивший позже костяк группы “Ва-банкъ”) исполняли рэгги, но то были лишь эпизоды в творчестве рок-звезд, сегодня же рэгги превратился в музыкально-духовную систему. Как и блюз, и соул, и госпелз, рэгги изначально являло собой религиозную музыку. Само собой разумеется, западная поп-индустрия сделала попытку превратить рэгги в тривиальный дэнсинг и в 80-х годах имела в своих стараниях локальные успехи, но новое поколение растаманов жестко отреагировало на ренегатов, и все вновь вернулось на истинную стезю. Сегодня, в отличие от многих других стилей, рэгги имеет серьезную политическую ориентацию: растафари воспринимают Америку как Вавилон, который необходимо преодолеть. Гера Моралес из “Джа Дивижн”, который сегодня является идеологом российских растафари, считает, что именно капиталистический переворот, случившийся в августе 1991 года, и наступившее вместе с ним угнетение духа позволили высветить “новых аутсайдеров”. Это означает, что в борьбу с Вавилоном вступил новый отряд сознательных бойцов.

— Гера, кто в России сегодня составляет электорат музыки рэгги?

— В основном это — хиппи. Когда все только начиналось, идеи раста вышли из националистического восприятия мира, тогда утверждалось, что черный человек лучше белого, потому что черному человеку принадлежит история. Археологические открытия в Эфиопии — родине раста — показали, что человек жил там еще три миллиона лет назад, потому Эфиопия и дала такой сильный толчок культуре, эфиопские жрецы передавали свою мудрость египетским жрецам,

и все это дало основание Маркусу Гарвею, идеологу раста, утверждать, что когда появились черные, белых вообще еще не было. Но тут выяснилось, что идеи хиппи очень близки идеям раста — Мир, Любовь, Свобода, Естественность, Нестяжание, — можно даже сказать, что хиппи — это и есть белые растафари.

— Отличаются ли чем-то русские растафари от поклонников рэгги из других стран?

— Русские растафари, адаптированные к жизни в России, уникальны тем, что они, пожалуй, лучше всех во всем мире разбираются в сложных ситуациях. Талантом Джа Россию не обидел. Смышленая девушка на Звере из Откровения Иоанна проломит крышу Вавилона. Как же разглядеть все прелести и таланты, если такое впечатление, что их нет? Ну, конечно: проникнуть туда — не знаю, куда. Понять, что мусор Вавилона создаст в России ситуацию непредсказуемую, и Вавилон сам содрогнется от своего русского отражения, и из России, в противовес комерциализации польются таланты и все затмят. И тогда падет Вавилон!

— Есть ли какая-то внутренняя связь между рэгги и русской культурой?

— Рассказывают, что одно время на Ямайке, родине рэгги, правил русский губернатор, и что вообще это была русская территория, поэтому в ритмах рутс рэгги можно услышать ритмы кадрили.

— Известно, что и на Ямайке, и в Эфиопии основной религией является православие. Все православные праздники отмечаются одинаково, как в России, так и в Эфиопии и на Ямайке.

— Первоначально основной религией в Эфиопии был иудаизм, но когда в Эфиопию пришел святой Филипп, проповедовавший православие, Эфиопия не приняла запретов, которыми окутана русская православная церковь. Из-за них на одном из Соборов Эфиопская православная Церковь была названа еретический.

— Что же в ней неправильного?

— Там, например, пастыри обязаны ходить босиком...

— И всего-то? Жаль, что наши контакты затруднены из-за такой ерунды! У нас был бы серьезный союзник в борьбе с Вавилоном!

— Конечно, ведь Эфиопия — это страна, на которую молится вся Африка! Кстати, лица эфиопов, в отличие от традиционных африканских лиц, очень четкие, с большими глазами и прямыми носами. А сам Император Селассие был белого цвета. В расе эфиопов сохранилось величие атлантов или тех людей, которые жили там три миллиона лет назад. Поэтому Эфиопию в песнях называют “страной стран”, а Императора — “королем королей”.

— В последнее время появилось большое число групп, исполняющих музыку рэгги — твоя “Джа Дивижн”, “Остров”, “Аму-Дарья” в Москве, “Карибасы” в Питере, “Комитет Охраны Тепла” в Калининграде, но происходит ли обратный процесс, влияет ли русская культура на музыку рэгги?

— По опыту знаю, что да, влияет. Когда наши группы поют на английском — это одно. Но стоит запеть на русском — и все меняется. Через русский язык в музыку проникает и русская духовность.

— Однажды я с удивлением слушала, как на концерте ты проникновенно пел русские народные песни, и у одной уже немолодой женщины, учительницы, по лицу текли слезы.

— Я очень серьезно отношусь к музыке, меня мама так воспитывала. Я начал петь с “Мурки” — ну что поют еще во дворе? — мама меня заругала, что пою песни про уголовников. А я очень хотел сочинять песни, я с детства знал, что буду это делать, а потому устроил себе университеты: я начал с классической гитары, после этого играл фламенко, джаз, рок. Чтобы научиться владеть музыкой, я брал хорошие стихи (Пушкина, Рильке) и писал на них музыку. Знаю всего Вертинского, бардов разных, Высоцкого, а русские народные песни — это обязательно. А в “Джа Дивижн” я начал играть только в тридцать лет. Исполняя рэгги, я чувствую себя ближе к народу, хотя и дальше от себя. Но так, видимо, велел Джа: “Мною пишут книгу эту”, — спел я в одной песне. И это все не случайно, что я родился в 1961 году — священном году для всех растаманов.

— Расскажи, кто были твои родители, дедушка с бабушкой?

— Мой дед с Ямайки. Мой отец был национальным героем республики Куба. Он дружил с Фиделем и погиб в Боливии вместе с Эрнесто Че Гевара. Мама — из аристократического рода Захарьиных. Мой прапрадед был великим русским врачом. Он очень много сделал для медицины. Мой род и с материнской, и с отцовской стороны является просвещенческим. Все они очень хотели, чтобы просвещение воцарилось в этом черном мире.

— Ты помнишь своего отца? Ведь тебе не было и шести лет, когда он погиб?

— Я рос в Доме ребенка, в интернате — это было хорошее воспитание, не правда ли? — и папу видел раза два. Он приехал ко мне в детский дом. Было лето, я очень хорошо это помню. Мы пошли в лес, идти надо было через мост, а я страшно боялся мостов. А тот мост был старый, и в нем были большие дырки, — но папа меня так на руках и не перенес, он заставил перейти страшный мост самостоятельно. Мы жгли в лесу костер, а потом папочку проводили в Боливию. Его имя — Леонардо Моралес. Он был врачом, и все его звали “Доктор Моро”.
Матушка моя очень порывалась ехать с ним революцию делать. Но он ее не взял, потому что у нее была бронхиальная астма. Она говорила, что у Че тоже бронхиальная астма, но он — в отряде. Папа отвечал, что Че — врач, и он способен сам себя лечить...

— Говорят, что ты встречался с Фиделем Кастро, когда он приезжал в Советский Союз?

— С Фиделем я, к сожалению, не встречался. Но он действительно приезжал к нам. Мы жили тогда в жуткой коммуналке, и он приехал к нам во двор, в самый обыкновенный московский двор, с голубями, портвейном и карточным столом, — и вот туда приехал Фидель! Но я был в пионерском лагере...

— Как тебе, борцу с Вавилоном, живется во времена, когда Вавилон победил?

— У меня медицинское образование, и я, как медик, скажу, что мне жаль наш народ, мы получили много больных людей, потому что те люди, которые помнят советское время и пытаются кувыркаться в сегодняшнем, оказались в депрессии, в меланхолии. Предназначение государства — беречь здоровье людей, а у нас сейчас все — больные. Сейчас Вавилон здесь настолько наступил, что бездуховность стала нормой жизни, а доллар — богом. Единственное, что может противостоять ему — это настоящая, истинная духовность. Она может проявляться по-разному: на наших концертах мы делаем всем хорошее настроение, мы рассказываем интересные вещи, мы даем нормальную жизнь людям. Ярость уходит из людей. Это совершенно нормально и хорошо. Вибрации рэгги — это то, что необходимо нам всем сейчас очень и очень. Они позитивны и полезны...
Еще мне хочется сказать про Кубу, про Фиделя Кастро. Я увидел по телевизору Фиделя с седой бородой, очень расстроился и сочинил песню об этом. Очень забавно, что после этого совсем недавно, я его вижу совершенно не пожилым, с нормально крашеной черной бородой. Мистическим образом и до него дошли наши положительные вибрации. И это замечательно!

Вернуться на главную