Нельзя на чужбине без храма
Архимандрит Феофан, "Русь Державная", 1998, №57
С 13
по 21 октября 1998 года Архимандрит Феофан, заместитель председателя Отдела
Внешних Церковных сношений Московского Патриархата совершил визит в ЮАР.
Своими впечатлениями от визита Его Высокопреподобие делится с читателями
“Руси Державной”.
Несколько лет назад в адрес Русской Православной Церкви поступили обращения
верующих русских людей, волею различных судеб оказавшихся на юге Африки,
в Южноафриканской республике, с просьбой направить им священника. Откликаясь
на эти благочестивые просьбы, по благословению Святейшего Патриарха и
председателя Отдела Внешних Церковных сношений митрополита Кирилла, с
13 по 21 октября я посетил Южноафриканскую Республику.
Хотя я и летел самолетом, но добирался почти сутки, поэтому во время пути
у меня было время поразмышлять – как и что там будет. Но по прибытии в
аэропорт, буквально у трапа самолета, меня встретила довольно большая
группа людей. Это были проживающие в ЮАР наши соотечественники, некоторые
несколько лет, некоторые, может быть, год, а некоторые – уже десятилетия.
Среди них оказался и посол Российской Федерации в республике ЮАР Вадим
Борисович Луков. И он сам, и вообще посольство российское, проявляют большую
заботу об открытии прихода Русской Православной Церкви в ЮАР.
Во время пребывания в Претории, естественно, меня меньше всего интересовали
формальные встречи, хотя они, без сомнения, тоже нужны. Мне хотелось понять,
есть ли та паства, ради которой необходимо было посылать в столь далекий
уголок мира из России нашего священника, не в самое простое время для
внутренней жизни страны. Я имею в виду и экономическую ситуацию, и кадры
духовенства; в России нужны священники, у нас повсюду открываются храмы.
В один из воскресных дней была назначена служба. В Претории имеется греческий
православный храм. Кстати, это каноническая территория Александрийского
Патриархата. На территории ЮАР две епархии: Йоханнесбургская и (на юге)
Кейптаунская. Там проживают более 100 тысяч православных греков. Практически
во всех городах есть православные храмы.
Я давно, еще в бытность представителем Русской Православной Церкви в Александрии
при Патриархе Александрийском, хорошо знал духовенство Александрийской
Церкви. Епископ Иоанн Йоханнесбургский любезно предоставил мне возможность
отслужить Божественную Литургию в его храме. Я был приятно удивлен, когда,
совершая литургию, увидел в храме огромное количество молящихся – более
четырехсот человек, наших соотечественников, проживающих в Претории и
Йоханнесбурге ( два больших города, находящиеся в 40 километрах друг от
друга).
Но меня поразило и другое, что пока еще нечасто встретишь в России: люди
пришли семьями. Дети вместе с родителями. После литургии по просьбе верующих
я совершил водосвятный молебен. Затем каждого окроплял святой водой. Наверное,
только священник может передать то чувство особой одухотворенности людей,
пришедших в храм, подходящих к кресту и окропляемых святой водой. Какие
просветленные лица! Будто Пасха Христова. После молебна я спрашивал: “А
что это вы такие счастливые были?” Мне отвечали: “Вам, наверное, трудно
это понять . Мы через это священнодействие как бы приникли к России, к
ее духовным истокам”. Затем мы провели первое приходское собрание, избрали
организационный комитет для прихода. Представители были из разных городов
– из Претории, Йоханнесбурга, Дурбана и Кейптауна. Таким образом, в далекой
Южноафриканской республике было положено начало основанию прихода Московской
Патриархии.
Кроме богослужения в храме, у меня была возможность лично познакомиться
с семьями. На протяжении двух-трех дней меня приглашала та или иная семья,
и, как правило, на эти встречи собиралось по двадцать-тридцать, а то и
больше человек. Близких не только по интересам, по профессии, но и по-человечески
родственных. И я еще раз понял, сколь необходимо людям церковное окормление.
Особенно в таких далеких уголках, где наши люди помнят, что они, может
быть, и плохие, неактивные, но православные.
И хотелось бы отметить другой факт: там они еще острее ощущают свою сопричастность
Церкви Русской и тоскуют по ней. Часто приходилось слышать: “Как же мне
не хватает русского храма, где была бы икона Казанская!” Или: “Как бы
мне хотелось, чтобы на меня посмотрел Преподобный Сергий или Преподобный
Серафим Саровский!”; “Как мне не хватает нашего русского Святителя Николая!”
Я говорю: “Есть же греческие православные храмы”. “Да, есть, – отвечают
мне, – но хочется, чтобы храм был русский”.
Отмечу сословность наших потенциальных прихожан. В основном это интеллигенция.
Академическая, творческая, интеллектуальная. Несколько лет назад, когда
лучшие научные центры в нашей стране разваливались, ученые с известными
именами и серьезным потенциалом, к великому сожалению, вынуждены были
искать счастья где-то в другой стране. Иногда мы осуждаем их, говорим:
“Как можно покидать Родину…” Не судите, да не судимы будете! Бог - единственный
сердцеведец, который знает, что заставило человека покинуть Родину, искать
счастья где-то вдали от нее.
Эта интеллигенция – профессора, по конкурсу принятые на работу в университеты
ЮАР. Наверное, всем известно, как серьезно там поставлено образование,
и европейцы почитают за счастье попасть в университеты. Наши ученые преподают
в университетах, в колледжах, просто в школах. Много ученых работает в
различных научно-исследовательских институтах. А затем придет к нам какой-нибудь
“Панасоник” или еще какая-нибудь электронная безделушка, сотворенная нашими
русскими умами вдали от нас. А как бы надо использовать этот потенциал
у нас в стране!
Очень много художников, актеров, в особенности, артистов балета, оперы,
музыкантов. Есть, конечно, среди наших верующих людей те, кто пробует
себя в бизнесе. Есть и те, кто, на пенистой волне оказавшись вдали от
России, за рубежом, не имеют ни призвания, ни знания, только одну эфемерную
мечту о том, что здесь будет легче пропитаться, ничего не имея за душой
и в голове. Они горько ошиблись и сейчас находятся в самом тяжелом состоянии.
Повторю еще раз: всегда – а таких встреч было несколько, пять или шесть
– я слышал одно: “Присылайте скорее священника!” По опыту моих прежних
командировок я еще раз убедился, сколь необходимо действительно духовное
присутствие Русской Православной Церкви там, где находится ее паства.
Сложность заключается в следующем. Так уж устроены славяне: у нас нет
единого, цементирующего начала. И люди, оказавшиеся в чужой стране, нередко
устроившись материально, не имеют привычной питательной среды: духовной,
культурной, языковой, в которой они выросли. Необходимо что-то объединяющее.
Нередко эмигранты бывают людьми различных политических взглядов, различных
профессий. И если их разделить по профессиональному, политическому, сословному
положению, не получится целого организма.
Церковь – это как раз то нейтральное поле, та духовная среда, которая
поможет всегда найти и духовное утешение, и связь с далекой Родиной, и
чисто человеческое общение, позволит услышать родную русскую речь. Это
очень важно. Каков принцип народов, привыкших волею исторических судеб
жить, что называется, в рассеянии? Греки, армяне, евреи… Вся их жизнь
концентрируется вокруг какого-то духовного центра. Храм, школа для детей…
Школа может соединить их с национальными традициями. Язык и вот эта община
дадут им возможность выжить в чужой стране, сохранить культуру, свою религию,
язык и традиции.
Так было после революции, когда десятки тысяч русских оказались в разных
странах. Все начиналось со строительства храма. Сначала храм, а вокруг
него уже организовывалась жизнь. Об этом надо помнить и сейчас. Вот почему
мы и оказались в Южной Африке: чтобы понять, действительно ли нужен нам
священник. По возвращении я докладывал об этом Святейшему Патриарху и
митрополиту Кириллу. Думаю, на Синоде будет принято решение о том, что
Церковь должна отправляться туда, где ее паства. Такова наша обязанность,
наш долг, наш крест.
Kроме Претории я посетил город Дурбан, находящийся в центре ЮАР, а также
Кейптаун – портовый город в самой южной точке Африки. В Дурбане проживает
немного, может быть, около пятидесяти-шестидесяти семей. В основном, это
тоже интеллигенция и преуспевающий деловой люд. В Кейптауне русских больше,
до тысячи человек. Я служил в обоих городах. Везде были люди, и повсюду
меня просили об одном: “Скорее присылайте священника”. Действительно,
куда отправится человек с печалью в сердце? В посольство? Там решаются
деловые вопросы. А душу открыть, конечно же, в храме, перед иконой, перед
алтарем, перед аналоем с крестом и Евангелием, перед священником. И когда
я говорил, что сейчас посылать священника нам трудно (в экономическом
плане) – трудно его содержать, везде слышал о готовности по мере возможности
взять эту обязанность на себя.
Удивительная встреча состоялась у нас в Дурбане. Ко мне подошел восьмидесятилетний
старик, очень бодрый, интеллигентный: “Благослови меня”. И заплакал, встав
на колени. Я сказал ему: “Встань”. И благословил. Старик произнес: “Я
впервые за пятьдесят лет встречаю священника Московской Патриархии”. И
столько было в нем неподдельной радости! “Я, – сказал он, – мечтал всю
жизнь, чтобы это случилось. И, наверное, теперь могу умереть”. Это был
весьма уважаемый и богатый человек, архитектор и скульптор.
Недалеко от Кейптауна представители нашего посольства и Морфлота попросили
меня заехать на кладбище и показали могилу двух моряков, которые умерли
150 лет назад. Они погибли от какой-то болезни, огибая африканский континент,
недалеко от мыса Доброй Надежды. Мы поговорили о Промысле Божием; их души
взывали к Богу, моля, чтобы над ними был совершен чин отпевания по-православному.
И мы сделали это.
Я побывал и на мысе Доброй Надежды. Меня поразила красота этого края:
природное богатство, слияние двух океанов – Индийского и Атлантического.
Вот так разбросаны по всей земле наши русские люди. Поэтому мы сейчас
направляем священников во многие страны. В Австралии открываем новый приход,
наш священник служит в Панаме, будет открыт приход и в Арабских Эмиратах.
Но если говорить об Африке, это не первый приход. И я счастлив, что мне
удалось потрудиться и несколько лет назад открыть приход в Тунисе. Наш
приход действует и в Марокко. Наше представительство есть в Александрии.
Африка потихоньку покрывается русскими храмами.
Во время визита у меня состоялось много встреч с властями южноафриканской
республики - в президентской администрации, в министерстве иностранных,
внутренних дел. Я задавал вопрос о необходимости открытия прихода Русской
Православной Церкви и везде находил понимание. Мне говорили: “Для нас
это очень важно и в духовном, и в культурном плане. О Русской Православной
Церкви у нас очень хорошее мнение”.
В ноябре месяце состоялся визит в Россию вице-президента южноафриканской
республики господина Томанбека. Он был принят Святейшим Патриархом. Я
тоже принимал участие в этом приеме. И когда Его Святейшество поставил
вопрос об открытии прихода, то на самом высоком уровне вице-президент
заверил, что власти ЮАР не только не возражают, но всячески будут способствовать
открытию там для русских людей духовного центра. “Ибо, – сказал вице-президент,
– иначе они могут пойти по бездуховному пути. Нашим властям, нашему обществу
нужна духовность”.
Как ощущают себя люди в отрыве от Родины? Недавно покинувшие Россию, пытаются
найти себя в новых условиях, в новой стране. У них нередко нет возможности
и времени задуматься над тем, что они потеряли, что нашли и к чему пришли.
Я думаю, что ответ на эти вопросы можно получить от людей, которые уже
в какой-то степени устроились, нашли себя, имеют работу, какое-то материальное
благополучие, вид на жительство или гражданство. И вот тогда наступает
момент, когда человек себя спрашивает: “Ну, хорошо, все есть. А что дальше?”
Я нередко слышал такой вопрос.
Почему встает вопрос о храме? От ощущения тоски. По опыту еще прошлых
моих командировок я знаю: не только второе, но и третье поколение эмигрантов,
как правило, не бывают полноценными гражданами. А особенность русской
души такова, что ностальгические чувства нередко “заедают”.
Однажды ко мне подошел один крупный ученый, порядочный, всеми уважаемый
человек. У него прекрасная вилла и все остальное. Он сказал мне: “Я здесь
работаю, чтобы не потерять своих профессиональных навыков, но как только
станет возможным применить то, что я знаю и умею на родине, я обязательно
вернусь домой”.
Я не встречал людей, которые говорили бы, что им безразлично, где жить.
Хотелось бы отметить еще одну особенность. Когда говорят, что в России
все плохо, хочется возразить: нет, есть все-таки и хорошее. В первый раз
я попал в командировку за границу в семьдесят пятом году. Тогда отношение
к Церкви в наших советских учреждениях и посольствах было таким же, как
и в обществе в целом. Очень сдержанное и осторожное. Сегодня все по-другому.
И посол, и самые высокие чиновники, и рядовые сотрудники посольств и учреждений
– все говорят: “Надо открывать здесь храм”.
Перемена в умах людей высокого ранга! Вспомните, что работники посольств
– это, в основном, элита нашего общества. И слава Богу, что есть такие
положительные перемены в духовном состоянии нашего общества! Это немаловажно.
Со стороны посольства на встрече был посол, генеральный консул, и я сразу
понял, что это не формальность, а настоящее веление сердца, духовная тяга.
Я встретил полное понимание и даже просьбу. Они в нас нуждаются. Ради
них надо ехать.
|