|
С наступлением темноты в хижину приводят
Веломоди. Гурьбой вваливается вся родня, не только дедушка Джинаривело
и мать, но и многочисленные дяди, тети, племянники и другие родственники.
Вежливые, хорошие люди. Вся компания ест, пьет и веселится.
Среди приглашенных гостей, конечно, присутствуют Рамасо и Раяона. Сидят
на почетных местах вместе с Джинаривело и моей тещей - рафузуко. У всех
прекрасное настроение, все развлекаются, произносят подходящие к случаю
приветствия.
- И чтобы сын твой, - поднимает рюмку Раяона, его слегка затуманенные
глаза смеются, - чтобы сын твой, вазаха, стал знаменитым вором скота.
Известное и излюбленное мальгашское напутствие, направленное в мой адрес,
вызывает у присутствующих бурю восторга, тем более, что произносит его
шеф кантона, блюститель законов.
Гости наклоняются к Веломоди, сидящей тихо и скромно у стенки в тени.
За весь вечер она не проронила ни слова. Одной из старших теток, сестре
моей тещи, не нравится молчание Веломоди, и она слицом сердитого лемура
говорит:
- К ней трудно применить нашу поговорку: не уподобляйся сверчку, голос
которого наполняет весь лес, хотя сам он крошечный... Голос Веломоди что-то
не заполняет хижины. А ты, вазаха, знаешь подходящие поговорки?
- Знаю.
Все с большим любопытством смотрят на меня.
- Я знаю много растений, - повторяю услышанную когда-то мудрость, - но
только сахарный тростник мне по вкусу.
Другими .словами: много девушек существует на белом свете, но только одна
мне нравится.
Гостям по душе такая учтивая аллегория.
На прощание молодая еще теща обнимает мою голову и крепко целует в щеку;
это вызывает сильное удивление семьи. Прежде они совсем не знали поцелуев,
да и теперь не слишком увлекаются ими.
Потом теща совершает обряд, который всем, кроме Рамасо и Раяоны, кажется
существенным дополнением к торжеству. Рафузуко приносит из кухни горящие
головни и выбрасывает их из обеих дверей хижины далеко во двор. Головни
описывают дугу, рассыпается фонтан ярких искр.
- Зачем это? - спрашиваю.
- Чтобы отогнать злых духов, кружащихся вокруг хижины, - объясняет теща.
- Около моей хижины духов нет,- успокаиваю я ее.
- О, вазаха, откуда ты знаешь? Духи есть везде!
- Не беспокойся. Я защищу Веломоди.
Около полуночи семья попрощалась, и хижина опустела. Вскоре я проводил
последнего гостя-Богдана.
Вернувшись в хижину, я застал Веломоди на том же месте - в темном углу
у стены. Она просидела там весь вечер, тихая, как мышонок, и скромная,
как овца. Теперь она смотрит на меня, и я вижу только ее глаза, вернее
два ярко горящих уголька, пронзающих меня из мрака.
Я понял, как удачно складываются события: Веломоди в роли моей вади -
старый обычай гостеприимства в Амбинанитело, проявление искренней доброжелательности,
подлинная живая связь между мной и жителями деревни.
|