Водопад Кабарега

Руанда, Бурунди и Буганда

 

Интерес представляет развитие Руанды и Бурунди в средневековый период. Осевшие на территории этих государств тутси, или тусси, принадлежали, вероятно, к первым пришельцам в район Межозерья. Тем не менее среди населения преобладали хуту, занимавшиеся мотыжным земледелием; они были разбавлены небольшим числом пигмеев тва.
И здесь образование государственного аппарата не строилось на межрасовых противоречиях. Вновь и вновь факты социальной и имущественной дифференциации, выделения аристократии выступали как решающий момент этого процесса. Такие общественные явления были неизвестны хуту и тутси, когда они впервые соприкоснулись в XIII в. Тутси, кочевавшие и жившие родами или семейными группами, выбрали для своих пастбищ и для поселения холмистые местности, которых избегали хуту. Хуту в это время также объединялись в родовые группы, но те были лишены стабильности и часто враждовали между собой. В родах тутси экономическое и социальное расслоение развивалось быстрее, чем у земледельцев. Из их среды выделились богатые люди, они захватили политическую власть и, создав военные дружины, в которые входили хуту, подчинили своему влиянию не только мелкие общины хуту, но и обедневшие роды тутси. Эти процессы активизировались после 1500 г. с появлением новых пришельцев-скотоводов, имевших большие стада скота и знавших более совершенную металлургию железа.
В пограничной области Бугасера, на озере Мохази, в результате длительного развития образовалась небольшая конфедерация, на основе которой в XVI-XVII вв. возникло государство Руанда. Кигерн I Мукобанья и Мибамбве I Мутабази в постоянных войнах расширили его территорию. В конце XVII в. при Нтаре I Рушатси сформировалось и Бурунди.
Здесь исходным пунктом для развития раннеклассового общества и возникновения отношений эксплуатации была собственность на скот. В последующие века именно она определяла права человека при разделе земли, его возвышение в обществе и возможность выполнения политико-административных функций. Уже в XVII в. вожди, а впоследствии и правители Руанды упразднили политическую власть старейшин рода как тутси, так и хуту: отныне они лишились возможности создавать территориальные объединения. Но далеки не всюду удалось полностью устранить родовой строй. Оставшиеся от него объединения жителей, так называемые инзу, стали органической частью государства, построенного по территориальному принципу. Вожди инзу несли ответственность за то, чтобы точно в срок и в назначенном объеме поступали коллективные налоги и натуральные поставки и чтобы по приказу правителя или подвластного ему чиновника неукоснительно выполнялись трудовая и воинская повинности. Вожди и сами становились чиновниками и получали за свои труды вознаграждение в виде лена. Таким образом некоторые богатые вожди хуту с холмов, а частично и тва смогли проникнуть в низшие звенья иерархии тутси.
Все свободные земли, а потом и все высвободившиеся из родового владения участки тутси объявили собственностью государства, которое олицетворял мвами. На этом основании значительная часть крестьянских общин хуту и многие обедневшие скотоводы тутси, пасшие стада знати, были поставлены в зависимость от него и принуждены платить подати и нести повинности. Аристократы по крови, принадлежавшие к королевскому роду и большим семьям, откуда происходили матери будущих престолонаследников, обладали огромными богатствами в виде скота и получали в полновластное владение большие провинции, освобожденные от налогов, где эти аристократы пользовались личной неприкосновенностью. К высокопоставленной наследственной аристократии принадлежали также командующий армией и вожди провинций. Кроме того, средние чиновники и придворные при введении в должность часто получали привилегии, не передававшиеся по наследству: скот, земли, право использования известной доли налогов и трудовых повинностей, взимаемых ими в пользу государства. Священнослужители и хранители придворного культа были приравнены к знати и в награду за службу получали скот. Аристократы пользовались плодами труда не только зависимых крестьян и пастухов: в имении аристократа и на прилегавших к усадьбе полях, принадлежавших его жене, работали несвободные люди, напоминающие патриархальных "домашних" рабов и крепостных в других местностях.
Только в первой половине XIX в. появились специальные невольничьи рынки, которые, однако, удовлетворяли в основном спрос арабских работорговцев из соседних областей. Жившие в деревнях специалисты-ремесленники платили подати наравне с крестьянами. Но и те немногие ремесленники и торговцы, которые не были связаны с сельскими объединениями, также облагались высокими налогами. На низшей ступени социальной лестницы находилась часть тва, перешедшая к оседлости (большинство тва оставались охотниками и собирателями и знали лишь каменные орудия). Они зарабатывали на пропитание кузнечным или гончарным ремеслом и вели обособленный образ жизни, составляя как бы особые касты. Общество их презирало.
Руанда и Бурунди известны своей последовательной кастовой системой. В период перехода от первобытнообщинного строя к раннеклассовому обществу, унаследовавшему многие пережитки деления общества по родству и но этническим признакам, кастовая структура помогала правящим группам сохранять свои социальные и политические преимущества. Это отразилось и в юридических привилегиях или запретах, распространявшихся на касты, которые в идеале представляли собой замкнутые группы, образуемые на основе этнической принадлежности или рода деятельности. Однако утверждавшиеся на протяжении XVIII и XIX вв. отношения эксплуатации подорвали кастовую систему. Кастовое право превратилось в правовые нормы постепенно формировавшегося раннеклассового общества, сметавшего на своем пути этнические ограничения.
Уже король Кигери I Мукобанья (XV в.) с целью упрочения своей власти повелел собирать и хранить мифы и легенды о приходе тутси и их деяниях при основании Руанды. С течением веков в Руанде и особенно в Бурунди стали возникать, а потом и вовсе не прекращались конфликты между центральной властью, стремившейся путем назначений обеспечить свои наследственные права, и рвавшейся к власти аристократией тутси. Начиная с XVIII в. последней удалось добиться того, что правителем становился несовершеннолетний принц. Это усиливало влияние королевы-матери и ее фамилии. Кроме того, аристократия осуществляла свое влияние через государственный совет. Он играл особенно важную роль в Бурунди, в Руанде же оставался совещательным органом, лишенным исполнительных нрав.
В XIX в. как Руанду, так и Бурунди раздирали династические распри, высшая знать проявляла все более сильные тенденции к партикуляризму. Правители пытались использовать военачальников в борьбе против губернаторов провинций, но не могли поколебать некоторые их наследственные привилегии, в частности право собственности на скот и землю. Территориальное управление ослабло. В конце XIX в. некогда могущественное государство Бурунди производило впечатление конгломерата независимых мелких княжеств, враждующих между собой. Мвези II Гисабо (1852-1908) предпринял еще одну попытку разбить наиболее крупных вельмож, которые к этому времени уже владели двумя третями крупного рогатого скота и огромными земельными площадями, но успеха он не имел. В конце XIX в. центральную власть в Бурунди охватил глубокий политический кризис. Он не был преодолен даже тогда, когда аристократия на время объединилась для отпора арабскому предводителю мародеров Румализе.
Напротив, Руанда при Кигери IV (1853-1895) достигла апогея своего могущества. Частые войны, в том числе против Бурунди и Анколе, приносили королю богатую добычу в виде скота и военнопленных. Стремясь укрепить центральную власть. Кигери IV ввел принцип назначения и смещения административных чиновников, отменил передачу собственности по наследству и создал новую категорию преданных чиновников из низших слоев населения. Он упорно боролся с сепаратизмом высшей аристократии, даже своих родных сыновей, и реорганизовал армию. Однако после его смерти в 1895 г. возобновившаяся борьба за власть сделала Руанду, как и Бурунди, легкой добычей подступавших к ней немецких колониальных захватчиков.
Убедительным опровержением "хамитской теории" является то обстоятельство, что параллельно государствам, где преобладала скотоводческая знать бахима или тутси, к северу и северо-западу от озера Виктория возвысилось крупное государственное объединение явно негроидного характера, которое ни разу за нею свою историю не было покорено скотоводческими племенами,- государство Буганда.
Основное население Буганды составляли земледельцы баганда. Конечно, и они начиная с XIV в. испытали на себе последствия переселений народов, и здесь происходило смешение различных этнических слоев, в том числе и с родовыми группами скотоводов, но последние очень быстро ассимилировались и утрачивали специфику своего социального и экономического уклада. Насколько известно, они обогнули Буганду в западном направлении и обосновались в Торо, Анколе и Руанда-Бурунди. Берега озера Виктория, покрытые густыми лесами и большими болотами, служили естественным препятствием скотоводству. Период образования государства на территории Буганды сопровождался глубинными процессами экономической, социальной и политической перестройки внутри баганда и постоянно связанных с ними родовых и племенных групп.
Из устных предании встает в общем довольно туманная картина начального периода конфедерации. В XIV-XV вв. на территории, где впоследствии находилась Буганда, вернее, на части этой территории сложился союз разрозненных прежде родовых групп. К объединению их толкала необходимость обороны от внешнего врага - государства Буньоро. Возглавлявшая конфедерацию династия во главе с правителем - кабакой - первоначально была неправомочна вмешиваться в дела кровнородственных групп и их родо-ной верхушки. Функция правителя ограничивалась соблюдением внутреннего порядка и организацией общего отпора внешним врагам. Однако со временем власть кабаки, его чиновной и военной знати возросла.
К XVII в. непрочная ранее конфедерация окрепла и с середины этого столетия встала на путь завоеваний, что, в свою очередь, оказало большое влияние на консолидацию центральной государственной власти внутри страны. С тех пор Буганда систематически раздвигала границы своих владений. В XIX в. ей удалось покорить и обложить данью многие соседние области, в частности Бусогу, Анколе, временно Буньоро и Торо, а на территории современной Танзании - Кизибу и Карагве. Флот кабаки контролировал почти все озеро Виктория и берег, где находилась Буганда. В начале XVIII в. был нанесен смертельный удар уцелевшей родовой организации внутри государства. Родовая конфедерация уступила место централизованному государству.
Таким образом, в XVIII и XIX вв. в Буганде была создана прочная система управления и власти, равных которой не знал район Межозерья. По данным устной царской хроники, в XVIII в., начиная с третьего кабаки, Кимери, была введена передача трона по наследству. В длинном списке правителей XVIII в. особенно выделяется кабака Кьябагу, правивший с 1763 по 1780 г. По примеру своих предшественников он продолжал воевать на северо-востоке против Бусоги, что была расположена на берегу озера Кьога, и захватил ее. Второй сын Кьябагу, Семакокиро (1797- 1814), жестоко подавил междоусобия претендентов на трон и тем утвердил абсолютную власть правящего дома. Кстати, и он и его преемник будто бы убили нескольких своих сыновей. В правление Семакокиро были установлены, в основном через суахилийских купцов, торговые связи с побережьем по маршрутам, .проходившим к югу от озера Виктория.
Преобладание правителей Буганды в Межозерье особенно сильна возросло при Супе II (1836-1868) и Мутесе Мукабья (1868-1884).
Кабака Калема (Суна II) подавлял внутри страны тенденции к децентрализации и с этой целью ограничил власть крупных чиновников. При нем армия была полностью реорганизована и заново вооружена. Через султана Занзибара и проникавших теперь далеко в глубь суши арабских купцов он обменивал слоновую кость и обращенных в рабство военнопленных на огнестрельное оружие и порох. Война стала прибыльным делом для правящей верхушки Буганды, и ее войска то и дело нападали на соседей, начиная от Буньоро и кончая Руандой.
Следующий кабака, Мутеса I, также придавал большое значение организации войска и флота. В числе его важнейших заслуг - создание постоянной армии. Ее части размещались во всех десяти провинциях страны, продовольствием их обеспечивали специальные деревни, располагавшиеся вдоль границ. Военно-организационное руководство армией осуществляли по назначению самого кабаки офицеры, образовавшие особую воинскую знать и получавшие за службу ленные владения. Эта новая схема организации войска явно уходила своими корнями в прошлое, когда воинскую службу несли способные к ношению оружия крестьяне каждой деревни во главе со своим старейшиной, тогда как аристократы, они же военачальники, были ответственны перед самим кабакой за то, чтобы пригодные к службе жители от нее не отлынивали.
Переход от всенародного ополчения к постоянному войску имел важные последствия. Отныне кабака располагал сильной армией, которую можно было в кратчайший срок привести в состояние мобилизационной и боевой готовности. Ее боеспособность и при обороне и при наступлении на соседние племена и государства значительно возросла. Кроме того, солдаты постоянной армии были по возможности вооружены огнестрельным оружием. В 1872 г., когда войска в целом еще сражались копьями, специальные полки, своего рода лейб-гвардия кабаки, имели тысячи ружей и успешно пользовались ими. Постоянное войско служило одной цели - расширению власти правящей верхушки, особенно кабаки, осуществлению ее экономических и политических чаяний.
Кроме того, Мутеса I держал значительный флот на озере Виктория, который, кажется, внушал врагам еще больший страх, чем сухопутные войска. Армия и флот давали кабаке возможность захватывать скот и рабов, покорять чужие земли и облагать их данью, а с середины XIX в. - монополизировать торговлю с побережьем, что являлось важным преимуществом. Административные правители островов и прибрежных районов обеспечивали постройку и мобилизационную готовность судов. Правда, данные о величине флота баганда очень разноречивы. До нас дошли сведения о сражениях на воде против барума, в которых участвовали от 300 до 400 крупных военных кораблей и многочисленные рыбацкие лодки. Флот мог перевозить до 20 тысяч вооруженных солдат.
В XIX в. Буганда было типичным рапнефеодальным государством *. Кабака, члены царской фамилии, т. е. знать от рождения, назначаемая сверху широко разветвлявшаяся чиновная и служилая знать, получавшая лены лишь в пожизненное пользование, знать наследственная (священнослужители, а теперь и зависимые старейшины бывших родовых объединений) образовывали правящую верхушку. Экономической основой ее могущества была высшая прерогатива кабаки распоряжаться землей и недрами и проистекающее отсюда право вознаграждать своих вельмож за оказываемые "услуги" временными или наследственными ленами. В зависимости от занимаемого положения и обстановки знать получала привилегии на взимание налогов с деревенских общин, имения, рабов и скот.
Большое влияние, даже в экономике, имели жрецы. Главный храм каждого божества окружали обширные угодья, которыми пользовались его служители. Кроме того, аристократия осыпала храмы подношениями в виде скота, рабов, женщин, продуктов; женщины и невольники обрабатывали храмовые поля. Священнослужителям принадлежали и большие стада. Следовательно, в их руках были сосредоточены значительные богатства, с помощью. которых они старались усилить свое политическое влияние.
Основную массу эксплуатируемых составляли крестьяне, жившие деревенскими общинами на бывших родовых территориях или во владениях чиновной и служилой знати и их управляющих. Крестьяне и их дети пользовались земельным участком и пастбищами для выпаса скота до тех пор, пока они выполняли повинности для своего господина. Они теряли это право при переселении на новое место. Тем не менее каждый крестьянин первоначально имел возможность найти себе другого господина, и только в XIX в. она была существенно ограничена.
На зависимом крестьянском населении лежали многочисленные .повинности: земельная рента в виде отработок и натуральных податей владельцу лена, ежегодный налог кабаке, сначала также натуральный, а впоследствии-раковинами каури, выполнявшими функцию денег, участие в общественных работах. Очень трудная военная служба была тяжелым бременем для крестьян-налогоплательщиков, но временами их более всего отягощала трудовая повинность: крестьяне строили и ремонтировали дороги и улицы, возводили строения и ограды в резиденциях кабаки или знатных вельмож, заботились о поддержании храмов государственного культа. Иногда эти работы продолжались несколько месяцев в году. Выращиванием бананов - главной пищевой культуры баганда - занимались почти исключительно женщины, и это высвобождало мужчин для других работ, в том числе для несения трудовой повинности, а также для военной службы.
Ремесло, рыболовство и т. д. первоначально являлись занятиями специальных кровнородственных групп. Хотя, стараясь поощрить их деятельность, аристократия принимала специальные меры и даже ставила их в привилегированное положение, по социальным и экономическим условиям своей жизни они мало чем отличались от эксплуатируемых крестьян в деревенских общинах. Образование слоя профессиональных ремесленников, полностью прекративших заниматься сельским хозяйством, произошло здесь. довольно поздно и долго ограничивалось некоторыми центрами при дворе кабаки и отдельных вельмож. Правда, имела место известная территориальная специализация: население берегов озера Виктория поставляло рыбу и зерновые, из южных районов Буду и Коки поступали железо, кофе и одежда из волокон, часть областей производила прекрасные глиняные изделия, Буньоро предлагало пользовавшуюся большим спросом соль.
Плетение, обработка кожи, изготовление тканей из древесного волокна, резьба, строительство лодок, а также гончарство и кузнечное дело достигли высокого совершенства. Они были уделом мужчин и имели многовековую историю. В XIX в. специализация получила широкое распространение, произошло общественное разделение труда. Оно повлекло за собой рост потребности в обмене произведенных продуктов, а следовательно, в местном рынке. Оживилась торговля с побережьем и с соседними областями, но, кроме того, вблизи резиденции кабаки и вельмож появились постоянные рынки. Здесь сидели ремесленники и специалисты, сюда устремлялась правящая знать, в частности и для того чтобы контролировать местную торговлю и взимать налоги.
В основании социальной пирамиды, в самом низшем слое эксплуатируемого населения Буганды находились рабы. В XIX в. увеличилось число свободных крестьян и ремесленников баганда, обращенных за неуплату долгов в рабство. Однако основную массу рабов составляли не они, а люди других народов, захваченные на поле брани или в грабительских набегах. Их также стало существенно больше, ибо в XIX в. Буганда почти не выходила из состояния войны. Только немногим из пленников выпадало счастье стать патриархальными "домашними" рабами. Сотни их были заняты при дворах кабаки и других светских и духовных сановников, в садах и мастерских. В отличие от других стран Африки, в Буганде потомки "домашних" рабов не пользовались личной юридической свободой. В XIX в., когда арабские торговцы предъявили повышенный спрос на рабов, аристократы продавали тысячи людей в рабство, после чего начинался их мученический, а для многих и смертный путь к побережью.
Немалые доходы приносили правителю и знати отправление правосудия, дань с покоренных племен и захватнические набеги. Чрезвычайно прибыльной была и торговля с побережьем. Подвизавшиеся на побережье купцы, в основном арабы, суахили и ньямвези, доставляли новые товары: огнестрельное оружие, хлопчатобумажные ткани, медную и железную проволоку, раковины каури, невиданные ранее в Буганде ремесленные изделия и культурные растения. В обмен они требовали прежде всего слоновую кость, а во второй половине XIX в. - рабов. Все поступавшие со стороны грузы сначала осматривались при дворе кабаки, и приглянувшиеся ему вещи он оставлял себе. Так, за пределы его двора никогда не выходили оружие и амуниция. В то же время хорошо продуманная система таможенного и военного контроля, преграждавшая купцам побережья прямой доступ в соседние области, обеспечивала правителю выгодную монополию в посреднической торговле.
В организации государства также произошли сдвиги, которые отражали социальные процессы укрепления экономического и политического могущества кабаки и знати и отвечали необходимости осуществлять эксплуатацию как своего населения, так и чужих народов. Управление страной зиждилось на территориальном принципе. Вся Буганда была разделена на десять больших провинций, те, в свою очередь, состояли из округов, их начальникам подчинялись деревенские старейшины. Некоторые независимые государства или племенные объединения, например Бусога, платили Буганде дань. Король обычно правил как абсолютный монарх. Государственный совет - лукико - пользовался лишь совещательными правами. В него входили десять верховных правителей провинции и несколько высших чиновников, возглавлял его сам кабака. Естественно, что лукико неизменно защищал интересы кабаки и правящей верхушки. Хотя, как говорилось выше, административные правители и придворные чиновники не имели права передавать лены по наследству, аристократы, посылая своих сыновей ко двору царя и с помощью других действий, вскоре добились того, что их привилегии в какой-то мере стали наследственными. В XIX в. доступ к более высоким ступеням иерархической лестницы основной массе населения уже был закрыт, исключение делалось только для выдающихся военачальников.
Кабака был предметом особого религиозного почитания. В равном с ним положении находились царица-мать и его жена, все трое носили титул кабаки. Правящая верхушка во главе с кабакой и его семьей отстранила широкое население от участия в религиозных церемониях и стремилась внедрить монотеистические религиозные представления. В конце XIX в. она решительно выступала против всех иных монотеистических религий. :
При Мутесе I в его владениях появились первые европейские путешественники и экспедиции. Сначала Буганду посетили Спик и Грант (1861), затем Стэнли (1875), которому мы обязаны подробным описанием государства Буганда. Появление этих предшественников империалистической экспансии европейских держав предвещало упадок и гибель суверенной Буганды. Ее знать стала марионеткой в руках капиталистических держав, прежде всего Великобритании. При преемниках Мутесы I центральная власть ослабла из-за распрей и интриг между аристократами, воспринявшими от европейских миссионеров христианство, и придворной "мусульманской" партией (примечательно, что Мутеса I носил арабское платье и читал Коран).

Отрывки из книги Теа Бюттнер "История Африки с древнейших времён", М, 1981, перевод с немецкого издания 1976г.


Вернуться на главную