"Я ОТПРАВЛЮСЬ В КОНГО..."
Любая
яркая человеческая жизнь, сколь короткой она ни будь, дает достаточно
поводов для толкований тех или иных ее сюжетов. Судьба Эрнесто Че Гевары
- тем более. И, пожалуй, наибольший интерес может представлять собой такой
зиявший до самого недавнего времени пробел в ней, как период с начала
1965-го до начала 1966-го. Какие только точки земного шара не назывались
в качестве местопребывания революционера! Но все же чересчур многое говорило
за то, что он находился в Африке, в Конго (нынче - Заир).
Решение Че Гевары присоединиться к борьбе продолжателей дела Патриса Лумумбы,
как утверждается в недавней публикации "Франкфуртер альгемайне",
посвященной книге о его африканской экспедиции, относится к началу 1965
г. И было связано с ознакомительной поездкой Че по столицам ряда африканских
государств, где у власти находились радикальные режимы, поддерживающие
конголезских повстанцев.
К тому времени относится известная встреча Че Гевары с Гамалем Абдель
Насером в Каире и ставший уже достаточно известным диалог двух лидеров.
Че сообщил Насеру о своем намерении встать во главе партизанского отряда
из чернокожих кубинцев: "Я отправлюсь в Конго, потому что сегодня
- это самая горячая точка в мире... Я думаю, в Катанге мы сможем нанести
империалистам удар в самый центр их интересов". Насер отнесся к этим
планам с огромным скептицизмом и предостерег Че от игры во второго Тарзана.
Но тот не так-то легко отказывался от своих планов.
ПОДГОТОВКА К ЭКСПЕДИЦИИ И ВСТРЕЧА С СОРАТНИКАМИ
Между тем в трех тренировочных лагерях на Кубе уже был сформирован и обучен
элитный партизанский отряд из полутора сотен добровольцев. Исключительно
чернокожих. Руководил подготовкой капитан Виктор Дреке - участник кубинской
революции, знакомый с Че. Об их предстоящей задаче волонтеров не информировали.
Однако одинаковый цвет кожи наводил на размышления, и многие предполагали,
что целью будет Африка.
Вечером 1 апреля 1965 г. в лагерь под Гаваной прибыл, чтобы попрощаться
с бойцами, сам Фидель Кастро. Он уже дал согласие на то, чтобы командиром
партизан стал Че Гевара. Но никто, включая конголезцев, не должен был
об этом знать. Исключение составляли, очевидно, лишь советские спецслужбы
- первая небольшая группа кубинцев вылетела в Дар-эс-Салам через Каир
из Москвы. 19 апреля 1965 г. 14 кубинцев прибыли в Танзанию.
С самого начала они столкнулись со сложностями, которые не предвещали
ничего хорошего. На аэродроме под Дар-эс-Саламом их встречал один кубинский
посол. Оба виднейших лидера конголезских повстанцев - Гастон Сумиало и
Лоран Кабила задержались на конференции в Каире, где выяснялись отношения
между различными течениями внутри революционного движения. И это несмотря
на то, что оба были одержимы идеей подготовки своих партизан кубинскими
инструкторами. До этого их готовили в СССР и Китае, а Че придерживался
мнения, что разумнее было бы это делать прямо на месте. Но тут ему пришлось
столкнуться с серьезным противодействием многих африканцев, уже успевших
привыкнуть к преимуществам и удобствам жизни в неплохо оплачиваемой эмиграции.
На востоке Конго существовал так называемый "освобожденный район",
граничивший с дружественной Танзанией. Лежавший в центре Африканского
континента, он представлялся Че идеальным местом для подготовки борцов
за свободу.
23 апреля 1965 г. кубинский отряд двинулся из Дад-эс-Салама в лежащую
на берегу озера Танганьика Кигому. Переправившись на конголезский берег,
отряд прибыл в деревню Кибамба. Там он был встречен будущими соратниками
- вооруженным и экипированным подразделением Конголезской народно-освободительной
армии. Торжественная встреча, оснащение бойцов, а также возможность общаться
с одним из них по-французски произвели на Че Гевару хорошее впечатление.
Одновременно ему буквально с первых минут пребывания в Кибамбе пришлось
столкнуться с неожиданностями. Вместе с конголезцами в деревне располагалось
около четырех сотен партизан из племени тутси, бежавших в Конго от бойни,
устроенной после обретения Руандой независимости их извечными врагами
- хутуа и надеявшимися в союзе с конголезцами вернуться на родину. Они
не говорили на суахили, что впоследствии мешало успешному проведению операций
с их участием.
8 мая из Гаваны прибыла вторая группа кубинцев. Ее членам перед отправкой
в Конго Кастро намекнул, что там они встретятся с тем, кто пользуется
его полным личным доверием.
НЕУДАЧА ПОД БЕНДЕРОЙ И ПОРАЖЕНЧЕСКИЕ НАСТРОЕНИЯ
20
июня смешанный отряд из конголезцев, тутси и сорока кубинцев отправился
из Кибамбы на запад. Он готовил нападение на электростанцию и казармы
в Бендере. Операцию ждала неудача. Не говорившие на суахили тутси почти
все разбежались в самом ее начале, а конголезцы отказывались сражаться.
Четверо кубинцев было убито, и их документы попали в руки противника.
Сбылись худшие опасения Че Гевары. Режим Чомбе обладал теперь неопровержимыми
доказательствами того, что повстанцев готовят кубинские инструкторы.
Анализ неудачной операции выявил, что из 160 партизан 60 дезертировали
еще до начала атаки, а многие из оставшейся в боевых порядках сотни не
произвели ни единого выстрела.
Че Гевара еще до операции сделал для себя обескураживающий вывод, что
многие конголезцы попросту не способны научиться стрелять. А если и брались
за автомат, то с закрытыми глазами до тех пор жали на спусковой крючок,
пока магазин не оказывался пуст.
После неудачи под Бендерой в лагере кубинцев впервые проявились пораженческие
настроения. Если конголезцы, несмотря на все занятия с ними, не готовы
к борьбе за свое дело, что с этим могут поделать кубинцы? Некоторые из
них начали поговаривать о возвращении на родину.
Вспышки таких настроений были абсолютно не ко времени. Как раз через четыре
дня после неудачной операции в Кибамбу прибыла четвертая группа кубинцев.
В ней насчитывалось 39 бойцов, среди которых был Гарри Вильегас по кличке
Помбо, которому Кастро доверил быть телохранителем Че. Теперь среди повстанцев
насчитывалось 105 кубинцев.
Это четвертый отряд прибыл из Гаваны через Алжир. И чуть-чуть не застрял
там. Дело в том, что 19 июня в стране произошел государственный переворот.
Самый главный друг Че Гевары в Африке Бен Белла был свергнут Хуари Бумедьеном.
Одновременно Бен Белла являлся ведущей опорой конголезского революционного
движения. С падением его режима значительно снизилась международная поддержка
повстанцев.
Осложнялась обстановка и внутри самого Конго. Войска Моиза Чомбе укрепляли
свои опорные пункты. Их возросшие боевые возможности испытал на себе четвертый
отряд кубинцев при переправке из Кигомы в Кибамбу. Повстанцев на озере
атаковала вражеская авиация, оперировавшая с аэродрома в Альбертвилле.
Было убито много конголезцев, но кубинцы потерь не понесли.
Тем не менее изменившаяся ситуация не ускользнула от внимания Че, который
в послании своим бойцам 12 августа писал: "Мы не можем делать вид,
что положение выглядит хорошо. Руководители движения проводят большую
часть своего времени вне страны... Организационная работа не ведется,
кадры среднего уровня ничем не занимаются, не знают, что они должны делать
и не внушают никому доверия... Недисциплинированность и недостаток самоотверженности
- главные признаки этих борцов. С такими войсками выиграть войну немыслимо".
РЕВОЛЮЦИОНЕР ПРОТИВ НАЕМНИКА
В
последние месяцы своей африканской эпопеи майору Че Геваре выпало вести
боевые действия против майора Хора по прозвищу "Сумасшедший Майк".
Таким образом, волею судеб для известнейшего революционера и известнейшего
наемника Африканский континент оказался полем боя. Хотя ни один, ни другой
об этом и не подозревали.
Может быть, именно это обстоятельство вместе с неспособностью конголезцев
к активным боевым действиям стало причиной того, что Че никогда не удавалось
проникнуть в глубь Конго более чем на 80 км от берега Танганьики.
Но, хотя бой под Бендерой выглядел в глазах кубинцев полной катастрофой,
на Майка Хора он произвел впечатление. Он больше не строил себе иллюзий,
что его задача легко выполнима.
В начале июля Хор по шестимесячному контракту с Чомбе и Мобуту прибыл
в Альбертвилль, чтобы окончательно подавить очаги восстания на востоке
Конго. С этой целью он вербовал в Йоханнесбурге полтысячи наемников. Ему
было известно о присутствии кубинцев в Конго.
В начале сентября, с прибытием пятой группы кубинцев, среди которых находилось
несколько опытных военных, боевой дух в кубинском лагере заметно повысился.
Но вскоре наемники Хора перешли в контрнаступление. В конце сентября они
подобрались вплотную к кубинским позициям. В распоряжении наемников находились
канонерка, полдюжины быстроходных катеров, дюжина истребителей Т-28, пилотируемых
кубинскими контрреволюционерами, четыре Б-26 и вертолет "Белл".
27 сентября отряды войска Хора начали операцию против партизан Че Гевары.
Несмотря на превосходство в технике, она не стала для наемников приятной
прогулкой. Кубинская выучка начала давать плоды. "Противник уже не
был тем, которого мы до сих пор знали, - писал Хор. - Они одеты в маскировочное
обмундирование, используют подходящую для местности тактику и слушаются
сигнальных свистков. Ими, очевидно, руководят хорошо обученные офицеры.
Нами перехватывается радиообмен на испанском. Мой связист-испанец сказал,
что используется очень простой язык, что свидетельствует о том, что оборона
организована кубинцами".
В конце октября, когда кубинцы находились в Конго ровно полгода, отрядам
Хора удалось окружить их позиции. Че Гевара со своими людьми окопался
в Лулуабурге, превратив его в практически неприступную крепость.
Драма, разыгравшаяся на поле боя, совпала с коренными изменениями дипломатической
обстановки вокруг Конго. Прекрасно понимая, что ни о каком сближении с
большинством членов Организации африканского единства не может быть и
речи, до тех пор пока Моиз Чомбе занимает пост премьера, президент Конго
Жозеф Касавубу отправил его 13 октября в отставку. На конференции глав
государств и правительств африканских стран, проходившей под председательством
президента Ганы Кваме Нкрумы в Аккре, Касавубу заявил, что восстанию в
его стране положен конец и он может теперь отказаться от услуг белых наемников
и отправить их по домам.
Как раз такого сигнала от него и ждали. Ведь использование белых наемников
вступало в вопиющее противоречие с идеей африканской независимости. В
случае отказа от него африканские государства вполне могли позволить себе
прекратить поддержку конголезских повстанцев.
Такое развитие событий имело самые тяжелые последствия как для наемников
Хора, так и для бойцов Че. Хор в конце ноября вынужден был убраться в
ЮАР. А Че 1 ноября получил срочное сообщение от кубинского посольства
в Дар-эс-Саламе, в котором говорилось, что танзанийцы после конференции
в Аккре решили прекратить оказание помощи конголезским повстанцам. От
кубинцев также потребовали покинуть Конго.
ОДИНОКИЙ, КАК НИКОГДА
Через пару дней после сигнала из Дар-эс-Салама было получено личное послание
Фиделя, в котором решение о дальнейшей судьбе кубинцев в Африке предлагалось
принять самому Че, исходя из "сложившейся обстановки и настроений
среди наших людей". Любое предложение обещалось поддержать. Ответ
Че Гевары был попыткой отсрочить принятие окончательного решения. Он просил
о посылке высокопоставленной кубинской делегации в Танзанию. Однако Че
уже отдавал себе отчет в том, что лидеры конголезских повстанцев вполне
могут сложить оружие. На этот случай у него созрел свой план. В его записях
на этот счет говорится: "Я уже решил остаться здесь с двадцатью подобранными
людьми... Я буду продолжать борьбу до тех пор, пока движение не возродится
или все возможности для этого будут исчерпаны".
В последние недели своей африканской эпопеи Че Гевара обращался даже к
Чжоу Эньлаю с просьбой о китайской поддержке. В ответе Чжоу содержалось
предложение оставаться в Конго и создавать отряды сопротивления без личного,
однако, участия в боевых действиях.
"Что мы могли сделать? - вопрошал Че 20 ноября, когда он решился
на окончательный вывод кубинского контингента. - Все конголезские лидеры
ударились в бега, крестьяне относились к нам все враждебнее. Но осознание
того, что мы покидаем район тем же путем, который нас привел сюда, бросив
беззащитных крестьян, было для нас все же ошеломляющим".
Фидель Кастро на другом берегу океана воспринял все гораздо спокойнее:
"В конце концов решение о прекращении борьбы принято революционными
вождями Конго, и поэтому люди были отозваны. В практическом смысле это
решение было верным: мы убедились, что предпосылки для развертывания борьбы
в этот момент отсутствуют".
А на берегу Танганьики сотня кубинцев грузилась на борт трех небольших
катеров. С ними готовились к эвакуации четыре десятка конголезских повстанцев.
Под неусыпным наблюдением противника началась переправа на танзанийский
берег.
"В последние часы в Конго, - писал позже Че Гевара, - я чувствовал
себя настолько полностью одиноким, как никогда, ни на Кубе, ни где еще".
Проведя несколько дней в Дар-эс-Саламе, большинство кубинцев вернулись
на родину.
ПОРАЖЕНИЕ КАК ИСТОЧНИК ПОЗИТИВНОГО ОПЫТА
Сам Че Гевара задержался в кубинском посольстве в Дар-эс-Саламе, занимаясь
записью весьма болезненных воспоминаний. "Победа является значительным
источником позитивного опыта, - писал он, - но то же самое относится и
к поражению".
Вскоре к нему присоединилась его жена Алейда Марг. Кое-какие признаки
говорят о том, что Че в то время чувствовал себя больным как физически,
так и душевно. В начале 1966 г. он вылетел из Дар-эс-Салама в неизвестном
направлении. По некоторым сведениям, он на несколько месяцев остановился
в одной европейской стране. Возможно, лечился в Чехословакии. Алейда оставалась
в Дар-эс-Саламе.
В мае 1966-го все участники африканской эпопеи вновь собрались в Гаване.
Началась подготовка к боливийской экспедиции...
Какой же "позитивный опыт" извлек Че Гевара из конголезского
поражения? В Боливии он решил взять на себя руководство вооруженной борьбой,
чем немало удивил руководство промосковского крыла Боливийской компартии.
С этим оно согласиться не могло, и повстанцы в сельве были лишены какой-либо
поддержки и помощи из городов, что при отсутствии поблизости от границ
Боливии дружественного государства вроде Танзании у границ Конго означало
полную изоляцию и обрекало партизан на неминуемую гибель.
Теоретические взгляды Че Гевары могут расцениваться по-разному, но психологический
портрет его вполне можно уподобить молодому Баярду из фолкнеровского "Сарториса",
который все время искал опасности, словно желая испытать себя перед лицом
смерти. Вполне возможно, что это подсознательное желание во многом предопределило
жизненный путь Че Гевары.
"Независимая газета", 27 июня 1996 г.
На фото: в конголезском лагере Че Гевары
Еще:
Х. Kарраско. "Тату,
африканский партизан"
Л.А.Косичев. "Партизанская
драма Че Гевары в зеркале времени"
Рустем Сафронов. "Че:
тридцать лет спустя"
Александр Тарасов. "44
года войны ЦРУ против Че Гевары"